Вооружившись ледорубами, мы отправились при лунном свете к участку Essex-1, где чуть раньше Джон обнаружил интересную расселину, которую хотел обследовать. Мы шли, переговариваясь и перебрасываясь шутками. Тяжелое чувство, связанное с провалом экспедиции, отошло на второй план: его просто на время заслонили другие эмоции.
Дойдя до трещины, мы один за другим спустились в ее разверстую пасть по уступам, похожим на ступени. Внизу обнаружилась ледовая пещера, свод которая украшали бесчисленные сосульки, переливающиеся всеми оттенками голубого и синего цвета. Это было феерическое зрелище. Мишель назвала пещеру «залой с хрустальными люстрами».
На обратном пути над нашими головами сияли зеленоватые огни северного сияния. Фрэнк посоветовал отвести от него глаза, а затем быстро снова поднять голову. Каждый раз перед нашим взором всполохи принимали все новые причудливые формы. Они разливались по сине-черному ночному небу, как зеленоватый дым.
Восхищаясь этим небесным спектаклем, я вдруг подумал, каким же несчастным и измученным должен был чувствовать себя штурман «PN9E» Билл О’Хара, когда мечтал расстрелять эту красоту. Значит, страдания его были поистине запредельными.
Почти все точки поиска были уже проверены, результатов они не дали, но Яана чувствовала неловкость и как бы моральное обязательство найти хоть что-то. Каждый день возвращаясь в лагерь из похода по леднику с радаром, она слышала десяток версий одного и того же вопроса: «Ну как, есть что-нибудь?» и очень огорчалась от того, что каждый раз надо было давать отрицательный ответ.
Перед тем, как Яана отправилась с Фрэнком и Джоном к трем последним участкам – точкам N, JPAC и BW-1, Стив подлил масла в огонь, спросив у нее, не хочет ли она включить радар не только в намеченных местах, но и по дороге к ним, а также между точками. Тихая финка с трудом удержалась от того, чтобы не послать его подальше и ограничилась коротким «нет». Но «тонкий намек» не понять не могла: мы отчаялись, надо добыть хоть какую-то информацию. При этом Яана внешне оставалась невозмутимой, а в глубине души повторяла «формулу объективности»: «Я сделаю все, что могу. Надо исследовать все точки, где может покоиться биплан, и если я ничего там не увижу, значит, так тому и быть».
Подкрепившись завтраком (буррито с яйцом), который приготовила Мишель, команда покинула лагерь, двигаясь в обычном порядке: первым шел Джон, следивший за тем, чтобы соблюдением маршрута, затем Яана с оборудованием. Замыкал связку Фрэнк. Он присматривал за тянувшейся по леднику антенной и самой Яаной, страхуя ее на случай падения в расселину. Сначала они направились к точке BW-1, потому что та была ближе всего к лагерю – примерно в двух километрах. С помощью личного GPS-навигатора Джона они нашли нужные координаты и установили там флажок.
Ни на что уже не надеясь, команда начала сканировать участок, двигаясь к юго-западу от флажка. Каждая «линия», по которой проходила Яана, имела протяженность около ста пятидесяти метров. Эти «дорожки» довольно близко прилегали друг к другу, что давало уверенность в том, что весь район будет тщательно прочесан. Находясь в середине второй линии, Яана неожиданно крикнула: «Джон, можешь остановиться на секунду?»
За прошедшие четыре дня команда просканировала около двадцати километров ледника. Джон, Фрэнк и Яана вместе выходили из лагеря и возвращались туда, вместе перемещались по каждому исследуемому участку, и при этом Яана неоднократно останавливалась, чтобы получше рассмотреть то, что появлялось на привешенном к поясу экране. Но сейчас ситуация была необычная. Они шли по территории, на которой практически не было трещин. Плотные и ровные слои льда покрывали скальную породу. И вот в этом огромном и однородном ледовом «кубе» Яана вдруг заметила нечто инородное. Метрах в десяти ниже поверхности радар обнаружил то, что Яана определила как «большую и четко читаемую аномалию». Рассмотрев ее, она немного успокоилась и продолжила работу.
Обычно каждая последующая «дорожка» отстоит от предыдущей метра на полтора. Но в тот момент Яана решила пройти вплотную к предыдущей линии, что, опять же, удивило ее спутников. Лишних вопросов они не задавали, однако понимали – что-то есть! Во время прохода вдоль второй линии в обратном направлении аномалия снова ясно заявила о себе. Под слоем льда находилось нечто, имевшее форму бумеранга. Яана попросила отметить это место флажком.
В 10 часов 25 минут в понедельник, 27 августа, на пятый день пребывания экспедиции в Коджи-бей, Фрэнк связался с нами по рации:
– Команда сканирования – базовому лагерю.
– Слушаю вас, команда сканирования, – откликнулся Лу.
– Обнаружена аномалия на глубине в десять метров на участке BW-1.
– Что-то перспективное?
Тут последовала пауза.
– Яане нравится. Конец связи.
Все, кто слышал последнюю произнесенную Фрэнком фразу, поняли, что дело серьезное. Впервые за все время Яана признала, что изображение достойно внимания и что размер аномалии заставляет подозревать, что это нужный нам объект. Впервые она сочла необходимым сообщить об этом в лагерь прямо с места проведения исследования.
Вскоре Лу снова связался с командой на леднике (а предварительно предупредил меня: «Если я пущу слезу, не смей фотографировать!).
Он попросил передать рацию Яане и спросил:
– Эта аномалия чем-то отличается от тех, что мы видели раньше?
– Да, – ответила она.
– Пожалуйста, скажи, чем именно.
Яана знала, что хочет услышать руководитель операции. Он мечтал, чтобы ему подтвердили: это биплан. Но госпожа Густафссон была настоящим ученым и потому не спешила с выводами.
– Здесь вокруг только лед и очень немного трещин, – спокойно сказала она. А затем пояснила, что увиденный ею объект довольно крупный, и залегает он на глубине более десяти метров. Вокруг него ничего нет, только массивы льда. По отклику радара, пробивающего все слои до скальной породы, непохоже, чтобы это было скрытой расселиной. Но пока Уиджи не протопит шахту и туда не будет спущена камера, невозможно точно сказать, что же находится подо льдом.
Несмотря на то, что слова Яаны были очень сдержанными, слух о том, что в районе BW-1 найдена необычная аномалия, мгновенно облетел лагерь. Терри с магнитометром и ее сопровождающими велели как можно скорее перебираться с точки О к BW-1. Джим позвонил в Air Greenland и попросил срочно прислать вертолет, чтобы перенести Hotsy на новое место. Точка BW-1 располагалась примерно в двух километрах от точки А, где мы оставили насос. Но эти два километра были густо изрезаны трещинами. К тому же передвигать насос по леднику пришлось бы в горку по склону высотой примерно в сто двадцать метров. Поначалу думали все-таки переместить его вручную тем же способом, что и ранее, но вскоре решили, что это все же очень тяжело и опасно. Правда, свободных вертолетов не было: машина могла прилететь не ранее второй половины следующего дня. Джиму пришлось на это согласиться.
Лу принял обезболивающие, чтобы унять ломоту в коленях, и отправился, еле переставляя ноги, к месту исследования, чтобы лично присутствовать при сканировании с помощью магнитометра. Когда Терри проходила над аномалией, ее прибор зарегистрировал электромагнитное излучение, в десять раз превышающее норму. Иными словами, подо льдом покоился металлический объект. Впервые за время пребывания на леднике магнитометр дал такой однозначный и выраженный результат. Эксперимент повторили несколько раз. Прибор сообщал о сильном магнитном поле несколько раз, но не в ста процентах случаев, так что оставались все же некоторые сомнения в том, что магнитометрия вообще корректна. И все же Лу считал, что этого достаточно для подтверждения данных радара:
– Я же знал! Я же говорил! Джон, Бен, Лорен, что же это такое? – волновался он. – Терри ходила туда-сюда, и останавливалась, и смотрела снова… Боже мой, он там!
После того, как на точку BW-1 прибыла группа с магнитометром, команда с радаром отправилась на проверку точек N и JPAC. Ни в одной из них ничего необычного обнаружено не было. Участок вокруг N, как и BW-1 представлял собой однородный ледяной покров. Никаких аномалий там не наблюдалось. А район JPAC был так испещрен трещинами, что по экрану радара постоянно шли небольшие волны. Установить, есть ли среди расселин еще хоть что-то, было просто невозможно.
Лу хотел, чтобы Яана с сопровождающими снова вернулась на BW-1, чтобы еще раз провести сканирование. Наша финская коллега, Джин и Фрэнк снова прошли по этой территории, на этот раз поперек тех линий, по которым двигались изначально. И они снова получили положительные результаты. Тут все забыли о N и JPAC и возложили надежды на BW-1.
Когда все вернулись в лагерь, трое геофизиков – Яана, Терри и Бил – были бодры и веселы, но сдержанны и никаких комментариев не давали. Они понимали, что увиденные ими волны могла дать и глубокая трещина. А по поводу надежности показаний магнитометра вообще имелись большие сомнения. И все же, говорила Терри, когда она впервые услышала о сообщении Фрэнка с точки BW-1, то поняла, что произошло нечто значительное. Лицо Яаны, как всегда, было каменным, но в кулуарах она тихонько призналась мне, что «счастлива, взволнована и полна энтузиазма».
